Борис Бриль: По бойцам видно, что они применяют допинг

Интервью с врачом мировых турниров по ММА доктором Борисом Брилем.

Мы уже писали как-то про работу катменов во время боев по ММА и боксу, а сейчас удалось взять эксклюзивное интервью у человека, который является врачом турниров по ММА и джиу-джитсу.

Это доктор Борис Бриль. Врач, родившийся в России, живущий и работающий в Израиле, уже не один год является врачом турниров ММА американской спортивной лиги «Bellator».

— Добрый день, Борис! Расскажите немного о себе.

— Я родился в Красноярске в 1978 году. Там же учился, закончил медицинский университет, факультет лечебного дела. Затем в 2001 году переехал в Израиль. Сдал экзамен на лицензию после тяжелейшей учебы. Прошел стаж в Иерусалимском госпитале Шаарей Цедек. Затем начал работать — проходить специализацию по семейной медицине в Иерусалимском округе. Параллельно изучал авиамедицину, это транспортировка больных разного состояния. Летал во многие точки мира для эвакуации больных.

Потом решил перейти на специализацию по анестезиологии и реанимации в самый крупный госпиталь Израиля – «Ихилов — Сораски медикал центр», где и работаю в настоящий момент

— А можно более подробно о вашей работе в ММА. Как вы попали туда, почему именно смешанные единоборства?

— С единоборствами я знаком лично, занимался вольной борьбой в Школе высшего спортивного мастерства (ШВСМ) в городе Красноярске. И если помните то время, первые бои UFC в начале 90-х годов все смотрели на кассетах. Тогда были на слуху Танк Эббот, Дэн Северн, Хойс Грейси, Олег Тактаров, Марк Колман…  все имена помню, перечислять первых и легендарных можно долго. Дрались, именно дрались, они тогда без перчаток. Потом были «Прайд» и бои Фёдора Емельяненко, Казуши Сакураба, Сергея Харитонова, Рикардо Арона и других. Я был фанатом.

Приехав в Израиль я продолжил тренироваться, немного еще позанимался борьбой и затем пошел заниматься в зал ММА в Иерусалиме. Очень понравилось. Первый турнир, на который меня пригласил поработать врачом мой друг и боец Bellator Хаим Газали, был турнир IFC в 2009 году, он проходил в Израиле. Там были знаменитые Фрэнк Триг, Рико Родригес. Тогда приезжало много именитых бойцов. И Хойс Грейси со своим племянником Даниэлем. Тогда же приезжали судьи с UFC , обучали меня правилам. Их необходимо знать в том числе и врачу.

После этого я постоянно работал на турнирах. В Беллаторе в первый раз выпала возможность поработать в 2017 году. Выступал тогда российский боец Андрей Корешков. Был феноменальный турнир. На нем удалось подружиться с командой Шторма. Отличные ребята.

В Беллаторе в 2018 году, по моему мнению, прошел лучший бой из тех, что я видел, это поединок Питбуля Фереры с Санчесом. Этот бой, который заставил понервничать как врача не раз.

— Какие особенности в работе на ММА турнире?

— Смотрите, на враче лежит ответственность за здоровье бойца. Врач в любой момент может остановить бой.  И тяжело идти по этой тонкой грани, где ты не должен испортить бой и при этом чтобы ни в коем случае не пострадал боец. В перерывах проходишь рядом, смотришь. Оцениваешь травмы, не трогая, не общаясь, не оказывая помощь. Но иногда приходится и вмешиваться. Здоровье человека важнее его карьеры и шоу. Хотя иногда, останавливая бой, понимаешь, что можешь просто этим разрушить карьеру человека, который получил шанс выступать в таком крупном мировом турнире. И для многих это единственный способ подняться вверх и всю жизнь они только для этого и тренировались. Тяжело понимать это.

Часто случаются переломы, но они проявляются после боя. Бойцы на адреналине не замечают этого. Были случаи перелома позвонков. Руки и ноги — это вообще у 80 процентов бойцов бывает. Трещины в районе кистей и стоп. На самом деле, работа особенная. В больнице, получая пациента, у тебя есть все. Все медикаменты, группа медперсонала, техника. А тут ничего подобного, и ты один ответственный.

Бывают и тяжелые нокауты. А в ринге, клетке, восьмиугольнике, у тебя из инструментов — это только глаза, перчатки одноразовые и руки. Ну, еще и лед. Если тяжелая травма, вызываешь парамедиков, которые стоят рядом, и увозишь бойца в больницу.

Можно легко в тюрьму загреметь, если что-то не то сделал.  

— Что вы можете сказать о допинге, приходилось ли сталкиваться с такими историями?

— Как правило, истории болезней бойцов, их отстранения из-за травм и нокаутов, прочую медицинскую информацию мы получаем заранее. Есть основной кард бойцов, и медицинская комиссия может запросить дополнительные анализы по ним.

Впрочем, есть бойцы, по которым видно, что они применяют допинг. Кто-то имея грамотных медицинских консультантов либо фармацевтов технично это делает, зная время полураспада, высчитывая все формулами и графиками. Но на это нужны большие деньги. Те, кто только в начале дороги, не имеют доступа к этому ресурсу и дорогостоящим препаратам. 

По бойцам видно, когда они в межсезонье. Так сказать, если после боя и далеко до следующего, видно по физической форме, что она совсем далека от идеальной. И вдруг за короткий срок — рывок, прекрасная физическая форма, мышцы и выносливость.

— Можете рассказать о препаратах: какие используют, какие новинки? 

— Я их хорошо знаю, но лекцию не буду читать и описывать. Я за чистый спорт. Допинг уничтожает организм. Причина смерти многих бойцов в том, что они что-то употребляли.  Зная смерти многих бойцов, очень часто причина этого в том, что они что-то употребляли. Легендарные бойцы. Очень их жаль.

— А когда ваш следующий турнир?

— Я надеюсь, в ближайшее время будет UFC, если подпишут контракт, а осенью есть Беллатор, с которым уже все подписано.

— Извините за нескромный вопрос. А как оплачивается ваша работа на турнирах ММА?

— Вопрос оплаты  для меня не является базовым приоритетом, я получаю удовольствие, сижу на самом лучшем месте, общаюсь с теми, кого на кассетах еще смотрел. Это круто очень. Я же фанат ММА. Хотя, как правило, гонорары врача высокие, на западе врачи являются высокооплачиваемыми специалистами

— Ну и напоследок. Вы наш соотечественник. Как живется и работается в Израиле врачам?

— В Израиле врачи — это элита, но за такой этот статус много сил приходиться отдавать. Очень много. Уровень медицины отличается космически, я имею в виду не отдельные медицинские случаи, а в общем медицина и ее состояние (извините, конечно, если кого обижу). Не хочу пускаться, в частности. Но врачом здесь быть престижно во всех отношениях. Но и пашем мы тут очень много, а главное — много учимся, очень много.

— Борис, у вас есть еще несколько важных направлений в медицине, которыми вы занимаетесь каждый день. Расскажите об этом?

 — Я начинал работать как врач семейной медицины в Израиле. Такой специализации на постсоветском пространстве нет. В интернатуре обучение занимает 5 лет. Семейный врач диагностирует 90% болезней, а лечит 60-70%. Это педиатрия, кардиология, неврология, онкология и даже психиатрия. К примеру, пациенты попадают к онкологу уже с тем диагнозом, который ставил семейный врач. Или к кардиологу на стентирование. Так же после того, как диагноз был поставлен семейным врачом. И это касается почти всех заболеваний. Еще одно мое главное направление — специалист по боли. Ведь такую распространенную проблему, как грыжи межпозвоночных дисков, лечит именно специалист по боли. И только в 15% случаев — нейрохирург. Это и со спортом связано, кстати. Сейчас много времени уделяю частной практике. В моей клинике работают лучшие онкологи, хирурги, нейрохирурги, ортопеды.  К нам со всего мира приезжают наши соотечественники для того, чтобы выздороветь. Стараемся помочь всем. В основном, конечно, онкология. Она у нас успешно очень лечится, и люди едут к нам, как за последним шансом.